Проходя практику на Ходынском аэродроме, один из кружковцев — Мусинянц, наблюдал, как двое механиков перекатывали истребитель «Моран-Парасоль». По пути была канавка. Когда колеса самолета нырнули в нее, крыло напряглось и одна из нескольких растяжек, соединявших его со стойкой, укрепленной над фюзеляжем, лопнула.

 — Смотрю, механик взял кусочек медной трубки, завел в нее концы лопнувшей растяжки, отогнул их и забандажировал вязальной проволокой,—рассказывал Мусинянц друзьям —Я спросил —а выдержит? — Конечно, видишь, сколько их тут понапутано.

Туполев грустно усмехнулся, механик был прав. Излишне большое число растяжек свидетельствовало о неумении точно рассчитать крыло. В то же время существуют же строгие расчеты мостовых ферм, в том числе и укрепленных консольно. Взять хотя бы разводной пролет нового Охтенского моста в Петрограде. Совершенно очевидно, что, увеличив сечение самолетного крыла у корня, можно применить гораздо более строгий метод его расчета. Но из чего делать такое крыло? Дерево не годится, сталь тяжела, нужен легкий и прочный металл. Были бы дюралевые трубы, профили и листы — задуманная им схема свободнонесущего монопланного крыла из мечты превратилась бы в действительность.

А что это значит? Ни много, ни мало — решение трех кардинальнейших вопросов. Во-первых, вместо гадания, конструкцию крыла можно будет рассчитывать так же строго и научно, как мостовые фермы. Это значит, что крылья перестанут неожиданно складываться в небе. Во-вторых, с монопланным металлическим крылом можно будет создать значительно более скоростные и грузоподъемные самолеты. В-третьих, и это самое важное, весь процесс создания самолетов из сферы интуиции и «божественного провидения» перейдет в область точных наук, то есть нормальной инженерной деятельности.

Задавшись прочностью дюралюминия, Туполев самостоятельно проводит сравнительные расчеты нескольких одинаковых конструкций из дерева, дюраля и стальных труб. Выводы однозначны — вес конструкции каркаса из дюралевых труб во всех случаях наименьший, прочность приближается к стальной. Нет сомнений, что, как следует поработав, удастся найти более простые технологические приемы для обработки металла.

Теперь необходимо изучить серый налет, обнаруженный на кусках дюраля со сбитых дирижаблей, и самолета, непонятную и загадочную «коррозию», как называли поверхностный слой окислившегося металла. Но, во-первых, дерево гниет ничуть не меньше, а, во-вторых, не побоялся же применить дюраль Цеппелин. Значит, есть какое-то покрытие, которое предохраняет его от разрушения. Поищем и найдем. Но главное даже не в этом. Конструктивные возможности дерева, полотна и расчалок подходят к пределу. Будущие крупноразмерные машины с большими скоростями из этих материалов не создашь.

Сопоставляя свои выводы, эскизы конструктивных решений и проведенные расчеты с весьма скупой информацией, просачивавшейся в те годы из-за границы, приглядываясь к конструкциям в смежных областях, Туполев постепенно формулирует свое кредо: «Будущее самолетостроения—в легких металлах». Радует его то, что многие «кружковцы», как они продолжают называть друг друга, и И. И. Сидорин, яростный поборник легких металлов, разделяют его убеждения.

Но убеждения — это еще отнюдь не доказательства, наиболее убедителен только опыт. Вот тут и раскрылись способности Андрея Николаевича — прозорливого и дальновидного стратега. Он отчетливо представлял себе, какое ожесточенное сопротивление встретит предложение внедрить в самолетостроение легкие металлы. 

Источник: http://igrovyeonline.net/game-avtomat.htm